| Самое яркое воспоминание военных лет |
Наш базар располагался на окраине села, на большой территории, с большим количеством лавок и открытых блинных прилавков. Зимой и осенью, весной и летом в каждое воскресенье здесь велась оживлённая торговля. Съезжались на базар со всех деревень района. Здесь были и чуваши, и мордва в самотканных передниках и белых до снежной белизны портянках и так называемых мордовских лаптях, татары и татарки также преимущественно в национальных одеяниях. Мы мальчишки, вооружившись перочинными ножами и ножницами, подкравшись, отрезали металлические монеты и круглые украшения из цветного металла с передников зазевавшихся татарок.
На базаре продавали преимущественно всё необходимое для деревенского житья. Здесь торговали крупным рогатым скотом: коровами, тёлками, бычками; торговали овцами, баранами; козлами. Зимой продавали сено, тушами крупного и мелкого скота, мукой, картошкой.
Особенно красивая торговля велась гончарными изделиями. Гончар продавал массу всяких необходимых изделий в быту. Вот стоят высокие глиняные печные трубы разного диаметра, а сколько горшков: вот самые большие 2-х ведёрные, ведёрные, трёхлитровые, литровые, 200-граммовые, тарелки и блюда тоже разного размера и диаметра, есть и кружки с ручками, стаканы, чайники, наконец свистки в виде маленьких птичек размалёванные в яркие краски.
Наиболее необходимая и обязательная торговля велась лаптями. Лапти из липовых лык продавались в большом количестве, разных размеров, но практически всего двух видов. Это общие или как их тогда называли татарские с небольшими оголовками с прямоугольными углами и более простыми в изготовлении. Продавались и «мордовские» лапти с крупным округлым носком и длинными оборками. Покупали которые преимущественно лица мордовской и близкой к ним национальности. Эта обувь была очень недорога, да и носилась не очень долго, практически от базара до базара. Поэтому большое количество людей приходили на базар, чтобы приобрести новые лапти. Здесь же покупали лапти по ноге, здесь же переобувались, поношенные выбрасывали и с базара выходили в новеньких, беленьких обновлённых лаптях. Так было почти круглый год, кроме зимы, когда в основном все ходили в валенках. Вот почему по всей площади базара было разбросано огромное количество старых, изношенных, лаптей всех размеров и форм.
Мы, ребятишки, почти постоянно в летний период собирались на территории базара. Играли в футбол, в пряталки и другие игры. В дали от взрослых глаз и их присмотра.
В военное и близкопослевоенное время огромной популярностью пользовалась игра в войну. Делились на два лагеря, делали автоматы, гранаты, ползали по пластунски в зарослях лебеды и крапивы, по огородам близлежащих гумен и канавам.
Придумали и войну лаптями. Одна половина ребятишек набирала большое количество лаптей, набрасывали их на крыши лавок, влезали сами туда и представляли себя защитниками крепости. Другая половина такими же лаптями бросала в них вынуждая их к капитуляции. Бои проходили жестокие, особенно доставалось защитникам «крепости». Настойчивым и крепким ребятам, которые не хотели сдаваться и ложиться на крышу, разбивали в кровь нос и губы, получали по десятку ссадин, но они продолжали «бой», беря пример с героев настоящей войны.
К таким сильным и крепким ребятам относился и мой старший брат. Что ему эти бои лаптям? Утрёт тыльной стороной ладони текущую кровь из носа да об штаны и забыл про все синяки и ссадины. Я был свидетелем, как он по науськиванию более старших влезал на крышу клуба, бывшей церкви, высотой более 20-ти метров по углу за галчиными яйцами. На куполе этой церкви ежегодно гнездилось огромное количество галок, благодаря тому, что там почти никто их не беспокоил. Так вот, мой брат осмеливался туда влезть, набирал полную фуражку яиц и опять по углу возвращался на землю. Все самые отчаянные кулачные выходки случались с его присутствием.
У нас в селе воровство огурцов не считалось большим грехом, скорее традицией, которую поддерживала почти вся молодежь, да и взрослые слегка поощряли. Мой брат со своими друзьями иногда травили бахчу огурцов под носом у хозяина, который завернувшись в тулуп с вилами в обнимку спал прямо на грядках.
Жили мы в то время и голодно и холодно. Особенно тяжело было в весенний и летний период. Картошка – основной продукт – кончалась. Запомнилась еда, которую сейчас вспоминаешь с глубоким чувством жалости, боли и скорби. Пойдём на нижний огород, нарвём свекольных листков и вот их них варила мать суп, немного туда молока и ели. Применяли липовые листья и щавель. Помнится, однажды, с сестрёнкой проползли на соседний огород, а там росла свёкла, нарвали её; она была ещё размером не более детского пальца, прямо на огороде наелись, приговаривая, мол не умерли, сумели сами себя прокормить.
Однажды, а это было летом, я ходил по базару. Там было интересно ходить: то просыпанную горсть зерна найдёшь, то семечки кто просыплет, то орех найдёшь, то мелкую монету, хоть она в то время ничего и не стоила. Так вот я ходил и нашёл большой кусок сахара. В то время продавали или сахарный песок или комковой. Вот такой крупный я и нашёл. Он был в пыли, но какая была радость, найти сахар! Я лизнул языком – сомнений нет – это сахар. Бережно положил его в карман штанов и придерживая рукой, пошёл встречать за околицу корову с табуна.
В летний период, в то время в колхозе работали с раннего утра до позднего вечера. Мать с работы приходила уже затемно. Мы с нетерпением ждали её с работы. Мы знали, что она нам что-то с сестрёнкой привезёт с работы. Это была та часть обеда, которую давали на обед в колхозе, половину порции уже застывшей пшеничной или пшённой каши, кусок хлеба, кущу лапши и т.д.
Ждали мы и потому что мать подоит корову и нам обязательно даст по стакану молока, больше нельзя, налог был и на молоко. Почти все молоко уносили на маслозавод. Так вот я пригнал корову, да ещё торжественно отдал этот кусок сахару матери. Она также обрадовалась и велела старшему брату полезть на подлавку за самоваром – он уже давно там валялся за ненадобностью. На западе озарялось небо очередной грозой. Грома ещё не слышно, а молния освещала тёмный угол неба, то прорезая ломанной стрелой, то озаряя белым светом тяжёлые грозовые тучи.
Приближение грозы, наше бедное житьё тяжёлым камнем легли маленькую детскую душу. |
