Гурина Вера Георгиевна

(Область, населенный пункт)

 военных лет

В июле 1944 года мне доверили работу на лошадях – отвозить скошенное и подсушенное сено на волокушах и складывать его в стога. Волокуша – это срубленные две молодые березки, в которые впрягалась лошадь, управляемая седоком. Этим седоком в данном случае была я. Первые два дня было сложно, но я была шустренькой, прыткой. Я так полюбила лошадь, что с удовольствием утром очень рано вставала, бежала на конный двор , прихватив морковку для своей любимицы. Лошадку звали Могучая. Она быстро ко мне привыкла, пофыркивала, губами касалась меня, то за ухо потеребит, то за волосы. Работа начиналась рано, обед был примерно с 13 до 15 часов. Обычно это было молоко и картошка. Работали в поле женщины и подростки, очень уставали, да еще гнус донимал. После обеда разрешалось немного вздремнуть. А нам, седокам, нужно было напоить и выкупать лошадей. Мы поехали на реку. Ребята решили устроить мне крещение: ударили прутом мою лошадь, и она понеслась. Я вцепилась в поводок, пятками вонзилась в ее бока, но она еще быстрее побежала.  С головы моей слетел платок, упал потник (вместо седла), наконец, я уже болталась на спине лошади, крепко обхватив ее шею. И тут он резко остановилась. Я перелетела через ее голову и упала перед ней. Через мгновение Могучая подошла ко мне, просунула морду под мой бок и легко закинула меня к себе на спину. Дорогу до реки она знала, поэтому сама пошла на водопой, сама зашла в воду, напилась и вместе со всеми остальными мы поехали домой. Мальчишки вначале смеялись, думали, что я струшу, но, увидев, что я цела и не плачу, рассказали, что Могучую готовили для фронта , но оставили для работы в колхозе.

Позднее я работала с другими лошадьми. Одна из них страдала припадками эпилепсии, изо рта пена шла, и я обтирала ее платком, смоченным холодной водой.  До сих пор помню ее глаза, измученные приступом. Я поливала ее головушку водой, чтобы ей было легче. Много спорила и даже ругалась со взрослыми людьми, которые нагружали слишком много сена на ее волокушу. Бывало, что во время приступов она падала и придавливала меня. Но, к счастью, рядом всегда кто-то находился из людей и меня спасали.

Работали мы от зари до зари наравне со взрослыми. Хлеба не было. Мясо, зерно, яйца – все для фронта. Весной ходили на поля, искали мерзлую картошку и пекли лепешки. Варили суп с лебедой, крапивой и другими травами. Я продолжала так работать каждое лето до 1952 года.